Доступ к интернету. В целом по России интернет стал доступен подавляющему большинству граждан: к началу 2025 года около 92% населения имели доступ к сети . Средний показатель проникновения интернета по домохозяйствам достиг ~84% еще в 2021 году и продолжает расти . Однако существуют значимые региональные различия. В наиболее благополучных субъектах – например, в Москве, Санкт-Петербурге, Татарстане – доля подключенных домохозяйств превышает 90%. Напротив, в ряде областей Центральной России этот показатель заметно ниже среднего. По данным Росстата, в Новгородской, Орловской, Псковской областях интернет отсутствует примерно у каждой пятой семьи . Аналогичная ситуация наблюдается в некоторых республиках с традиционно низкой урбанизацией (Марий Эл, Мордовия – до ~20% домохозяйств без доступа). Таким образом, инфраструктурный разрыв остается проблемой для ряда отстающих регионов.
Широкополосная и мобильная связь. Российская телеком-инфраструктура обеспечивает практически полное покрытие населенных пунктов связью 3G/4G . На каждых 100 жителей страны приходится почти 150-180 активных SIM-карт, что свидетельствует о массовом распространении мобильного интернета . Тем не менее качество и тип подключения по регионам отличаются. В крупных городах и развитых областях доминирует фиксированный широкополосный доступ (оптика, кабельный интернет). В то же время во многих менее урбанизированных субъектах более половины домохозяйств выходят в сеть только через мобильный широкополосный доступ – то есть используя 3G/4G-модем или смартфон в качестве точки доступа . Например, в Республики Алтай и Адыгея около 60% семей полагаются исключительно на мобильный интернет, в Чечне – почти 59%, в Чукотском АО – свыше 98% . Мобильные операторы активно развивают сети: к 2023 году 4G/LTE стал доступен на большей части территории, а запуск 5G идет пилотными зонами (в крупнейших агломерациях). Несмотря на санкционные и технологические ограничения, к 2025 году ставится цель охватить высокоскоростным мобильным интернетом все города федерального значения и областные центры .
Электронные госуслуги. Развитие цифрового государства – одна из ключевых составляющих инфраструктуры. Портал «Госуслуги» к 2024 году стал практически универсальным: на нем зарегистрировано более 112 млн пользователей (фактически почти все взрослые жители страны) . Гражданам доступно порядка 1600 электронных услуг – от записи к врачу до оформления пособий. По охвату аудитории это рекорд: ежедневно портал посещают около 11 млн пользователей . В каждом регионе созданы МФЦ и электронные сервисы, интегрированные с федеральным порталом. Цифровая инфраструктура органов власти также оценивается особыми показателями – например, долей электронного документооборота, онлайн-платежей ЖКХ, систем «умного города» и т.д. В результате целевого проекта Минцифры по цифровой трансформации, к концу 2024 года многие области достигли высоких уровней «цифровой зрелости» в госуправлении. В частности, Белгородская область выполнила ~99% целевых цифровых показателей, близки к максимуму также Московская область, Сахалинская и Тульская области . Это отражает высокую готовность региональной инфраструктуры к цифровому взаимодействию с населением.

Социально-демографические особенности регионов напрямую влияют на готовность населения пользоваться цифровыми технологиями. Ниже рассмотрены ключевые факторы: возраст, образование, цифровая грамотность, обеспеченность устройствами и характер повседневного использования интернета.
Возрастная структура населения
Возрастной состав жителей определяет скорость освоения новых технологий. Молодежь и люди среднего возраста обычно активнее онлайн, тогда как регионы с пожилым населением отстают в цифровой вовлеченности. В России наблюдается «старение» населения в большинстве субъектов – в 80 регионах доля людей старше трудоспособного возраста неуклонно растет . Особенно “старыми” считаются многие стародепрессивные области Центральной и Северо-Западной России – например, Тверская, Псковская, Орловская, Смоленская, а также промышленные регионы Урала . В этих субъектах доля пожилых (60+ лет) достигает 20–25% населения, что сказывается на низких показателях интернет-активности. Для иллюстрации: в Псковской области лишь ~61% жителей старше 15 лет выходят в интернет ежедневно – один из минимальных показателей в РФ, во многом из-за высокой средний возраст населения. Аналогично, Орловская и Новгородская области лидируют по доле людей, вообще не пользующихся интернетом (около 20% населения в 2022 году) .
В противоположность этому, молодую возрастную структуру имеют ряд регионов. Как ни парадоксально, это не только мегаполисы, но и некоторые национальные республики и новые индустриальные центры. Очень низка средний возраст населения в кавказских республиках (например, Чечня, Дагестан, Ингушетия – благодаря высоким темпам рождаемости) и в автономных округах с притоком молодых трудовых мигрантов (Ямало-Ненецкий АО, Ханты-Мансийский АО). Эти территории демонстрируют высокую долю молодых интернет-аудиторий. Так, в ЯНАО и ХМАО свыше 91% всех жителей 15+ пользуются интернетом ежедневно – одни из самых «онлайн-активных» регионов. Аналогично, Чеченская Республика сочетает молодое население с очень высокой вовлеченностью: более 91% жителей выходят в сеть каждый день . Таким образом, молодые регионы – более «цифрово готовые», тогда как «стареющие» области нуждаются в специальных мерах обучения пожилых и стимулов для их подключения к интернету.
Уровень образования населения
Образовательный уровень во многом определяет способность осваивать новые технологии и воспринимать цифровой контент. Регионы-лидеры по доле населения с высшим образованием – традиционно Москва (около 52% работающих имеют вузовский диплом), Санкт-Петербург (~44%), Московская область (~42%) . Высокая образованность также отмечается в некоторых регионах Северного Кавказа (например, Северная Осетия – более 50% работников с высшим образованием) и богатых сырьевых округах (ЯНАО ~45%) . Как правило, в этих субъектах лучше развиты цифровые навыки и культура использования технологий. К примеру, в Москве, Петербурге, Мурманской области свыше половины населения обладают цифровыми навыками не ниже базового уровня .
С другой стороны, регионы с менее образованным населением испытывают трудности с цифровой грамотностью. В сельскохозяйственных и депрессивных областях доля людей с высшим образованием заметно ниже (20–25%), что коррелирует с более низким уровнем уверенности при работе в интернете. Тем не менее бывают и исключения. Некоторые небольшие республики, хоть и имеют высокую долю дипломированных специалистов (например, упомянутые Северный Кавказ), на практике показывают низкую цифровую компетентность. Так, в Чечне и Карачаево-Черкесии при очень высокой оснащенности интернетом (94% домохозяйств подключены) почти 70% взрослого населения продемонстрировали низкий уровень владения цифровыми навыками . Это указывает на качество образования и его ориентацию: формальное наличие дипломов не всегда означает умение пользоваться современными цифровыми инструментами. В то же время в ряде относительно небогатых регионов ведется успешная работа по обучению граждан: например, в Ингушетии, Марий Эл, Мордовии при сравнительно скромных 75–80% подключенных домохозяйств доля населения с низкими навыками не превышает 36% – то есть более половины жителей там владеют базовыми цифровыми умениями. В целом можно сказать: высокий уровень образования способствует цифровой зрелости, но важна и практическая обученность населения конкретным навыкам.

Цифровая грамотность подразумевает умения эффективно и безопасно пользоваться технологиями. По оценке НИУ ВШЭ, цифровые компетенции россиян делятся на несколько групп: работа с информацией, онлайн-коммуникации, настройка устройств, пользование сервисами, работа с ПО . Если человек уверенно владеет всеми пятью группами навыков, его уровень считается “выше базового”.
Региональный анализ показывает, что прямая корреляция между доступностью интернета и уровнем навыков не всегда прослеживается . Например, уже упомянутые Москва и Санкт-Петербург демонстрируют и высокую подключенность, и высокую цифровую грамотность – свыше половины жителей имеют как минимум базовый набор навыков . А вот Чукотский автономный округ интересен тем, что при почти всеобщем мобильном интернете там также отмечается одна из самых подготовленных в цифровом плане аудиторий (вероятно, из-за специфики занятости и малого числа жителей).
В ряде регионов наблюдается разрыв между технической оснащенностью и навыками. Так, уже упомянутые Чечня и КЧР – пример, где доступ есть почти у всех, а навыки низкие у большинства . Обратно, Кировская и Липецкая области – там интернет есть примерно у 3/4 семей, зато доля малограмотных пользователей менее 40% . Факторы, влияющие на навыки: это качество образования (курсы информатики, программы повышения квалификации), языковые и культурные барьеры, а также мотивация. Любопытная тенденция: из-за повсеместного распространения смартфонов даже с ограниченными знаниями люди могут выполнять базовые действия (общаться, смотреть видео, оплачивать счета). Эксперты отмечают, что адаптация сервисов под мобильные приложения приводит к тому, что население не стремится углублять специальные ИТ-навыки (например, владение сложным ПО или настройкой компьютера) . Многие ограничиваются поверхностными умениями, достаточными для повседневных задач. Таким образом, проблема цифровой грамотности смещается: важно не только подключить людей к сети, но и обучить эффективному использованию. В ряде регионов (особенно сельских) требуются программы повышения цифровой грамотности пенсионеров, курсы для занятых в традиционных отраслях, чтобы потенциал интернета реализовывался полностью.

Смартфоны стали главным устройством выхода в интернет для россиян. По статистике, около 92% российских интернет-пользователей заходят в сеть со смартфона , и этот показатель довольно равномерен между регионами. Мобильные устройства преодолели “цифровой разрыв” – даже в сельской местности подавляющее большинство молодежи и людей среднего возраста имеет телефоны с мобильным интернетом. Например, по данным Mediascope, ежедневная интернет-аудитория России ~81% населения 12+ лет, причем большая часть из них использует мобильный доступ . Практически во всех регионах смартфон есть у основной части семей, вопрос скорее в качестве связи и тарифов. Тем не менее отличия остаются: в беднейших сельских районах некоторые пожилые люди до сих пор обходятся кнопочными телефонами без интернета. Государство реализует инициативы по обеспечению связью отдаленных сел: в 2024 году планируется подключить к мобильному интернету еще 1481 малый населенный пункт (деревни, поселки), которые до сих пор ждут своей очереди на связь . Это важный шаг, поскольку без физической возможности подключения все прочие усилия бесполезны. В городах же степень насыщения устройствами высока: многие имеют не только смартфон, но и компьютер, планшет, смарт-телевизор. В столицах и крупных центрах активно распространяются технологии “умного дома”, носимые гаджеты и прочие атрибуты цифрового быта.
Отдельно стоит отметить роль мобильных приложений. Во всех регионах популярны суперприложения и мессенджеры, которые становятся “окнами” в цифровой мир даже для новичков. Например, с помощью смартфона можно пользоваться госуслугами, банковскими сервисами, маркетплейсами – и этим пользуются по всей стране. Таким образом, смартфонное проникновение выровняло различия: даже там, где мало компьютеров, люди вовлечены через телефоны. Для цифровых маркетологов это сигнал – основной канал охвата аудитории в любом регионе сейчас мобильный. Нужно лишь учитывать скорость соединения и размер экрана, но не сомневаться, что у аудитории есть устройство для доступа.

Как именно жители разных регионов используют интернет в быту? Здесь также есть существенные различия, хотя пандемия и развитие e-commerce подтолкнули всех. Онлайн-покупки – один из показателей цифровой зрелости потребителей. В 2024 году хотя бы одну покупку в интернете совершали 67% россиян старше 15 лет . В городах показатель выше (около 70%), но и в селах уже достиг 58% . Разрыв “город-село” по участию в e-commerce сокращается: еще пару лет назад сельских онлайн-покупателей было лишь ~40% . Сейчас сельчане активнее заказывают товары через маркетплейсы и пользуются доставкой. Например, в Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком АО – регионах с молодым населением и вахтовиками – 84% сельских жителей совершают интернет-покупки . Высокие показатели и в Калмыкии (81% сельского населения) и Московской области (75%) . В то же время в традиционно консервативных регионах Северного Кавказа и Поволжья интернет-торговля менее прижилась: в Марий Эл и Ингушетии лишь по 40% сельчан заказывают что-либо онлайн, а в Приморском крае – минимум 36% . Эти различия связаны как с инфраструктурой (наличие пунктов выдачи, логистика), так и с потребительскими привычками.
Электронный банкинг и оплата услуг онлайн также стали нормой. Во всех крупных городах люди массово используют мобильные банковские приложения, безналичную оплату и сервисы вроде СБП. В глубинке проникновение финансовых приложений чуть ниже, но активно растет за счет государственных программ (например, выплаты и пенсии на карту) и усилий банков. Даже пенсионеры в селах получают пенсии на «Мир» и учатся оплачивать ЖКХ через телефон. В некоторых регионах, впрочем, сохраняется наличный уклад – там доля безнала и онлайн-банкинга ниже среднего. К таким относятся ряд республик Северного Кавказа, где традиционно сильны наличные расчеты и недоверие к электронным деньгам.
Социальные сети и коммуникации. Для цифрового маркетинга важно, насколько население присутствует в онлайн-медиа. Здесь цифры впечатляющие: в начале 2024 года в России насчитывалось 106 млн активных пользователей соцсетей, что составляет 81% всех интернет-пользователей . Практически в каждом регионе значительная часть жителей ежедневно заходит в социальные сети (ВКонтакте, Одноклассники, Telegram-каналы, и др.). Разница может быть лишь в предпочитаемых платформах и времени, проводимом онлайн. Молодежь везде активна в мессенджерах и на видеоплатформах, старшее поколение – чаще в Одноклассниках и тематических сообществах. Северокавказские регионы, отмечавшиеся низкой цифровой грамотностью, тем не менее очень активны в соцсетях через смартфоны – для общения, новостей, торговли через интернет. А, скажем, в академических городах (Томск, Новосибирск) силен сегмент профессиональных сообществ, онлайн-образования. Таким образом, во всех субъектах РФ сформировалась база пользователей цифровых сервисов – хотя бы на уровне коммуникаций и базового шопинга. Но глубина и разнообразие использования (например, заказ еды, телемедицина, онлайн-курсы) варьируются.
Например, доставка еды и сложные онлайн-сервисы пока больше распространены в городах. В 2024 году только 13% сельских жителей когда-либо заказывали еду из кафе через интернет, тогда как среди городских – 37% . Это объясняется и инфраструктурой (в селе попросту нет службы доставки из ресторана), и доходами/образом жизни. В целом около 30% горожан и аж 42% селян по-прежнему ничего не покупают онлайн . Основная причина отказа – отсутствие потребности. 40% всех непокупающих в РФ заявляют, что им “просто не нужно” покупать через интернет . В селах так думают 44% неосвоивших онлайн-шопинг, в городах немного меньше (там многие вместо этого говорят, что привыкли ходить в обычные магазины) . Эти цифры показывают: еще треть населения предстоит вовлечь, преодолевая силу привычки и убеждая в удобстве цифры.

Различия между городскими и сельскими территориями заслуживают особого внимания. Исторически цифровое неравенство в России проходило по линии “город–деревня”. За последние годы этот разрыв сократился, но не исчез. Инфраструктурно города впереди: в райцентрах и мегаполисах доступен проводной широкополосный интернет, множество провайдеров, 4G уверенно ловит даже в зданиях. В отдаленных селах часто нет оптики – люди пользуются мобильным интернетом, который может быть нестабильным или медленным. Госпрограммы («Устранение цифрового неравенства») постепенно доводят оптоволокно и базовые станции до малых поселений, но пока тысячи сел остаются без скоростного интернета . Там, где связь появилась недавно, нужно время на рост доверия: не все сельчане сразу начинают активно пользоваться онлайн-сервисами.
Социально-экономические факторы также влияют. Горожане обычно имеют больший доход и уровень образования, что повышает их цифровую активность. Сельское население старше по среднему возрасту (молодежь уезжает в города), что тормозит проникновение новых технологий. Тем не менее, молодежь, оставшаяся на селе, почти не отличается по привычкам от городской – слушает ту же музыку в стримингах, сидит в тех же соцсетях. Главные различия проявляются у старших поколений и в сложных услугах. Мы уже упомянули, что сельские жители значительно реже заказывают еду, такси через интернет . Зато в простых категориях (одежда, товары для дома) разница минимальна – более 70% что городских, что сельских онлайн-покупателей брали эти товары . Выходит, базовые потребности (покупки, общение) сельчане удовлетворяют онлайн почти наравне с горожанами, а более “городские” сервисы (доставка еды из ресторанов, каршеринг и т.п.) им менее актуальны.
Стоит отметить и психологический момент: сельские пользователи более осторожны. Согласно опросам, именно в селах чаще называют причиной непользования интернетом опасения за безопасность (страх мошенничества, недоверие к онлайн-оплатам). Однако технические проблемы упоминаются ими реже, чем можно подумать: отсутствие технической возможности подключиться – далеко не топ-причина отказа от интернета . Это означает, что даже в глубинке зачастую интернет уже есть, но люди им не интересуются. Например, в Адыгее, Удмуртии, Липецкой области более 90% офлайн-граждан говорят, что им просто не нужно выходить в сеть . Работа с такими установками – задача социального плана (обучение, мотивация), дополняющая техническое развитие инфраструктуры.

Для наглядной иллюстрации различий в цифровом развитии рассмотрим рейтинг цифровой зрелости регионов, рассчитанный Минцифры России. Этот интегральный показатель учитывает выполнение около 38 целевых индикаторов цифровизации в государственном управлении и базовых отраслях (образование, здравоохранение, транспорт, ЖКХ и др.) . На конец 2024 года лидерами стали несколько регионов, набравших свыше 95% по индексу зрелости. Ниже приведен фрагмент рейтинговой таблицы (первые и середняковые позиции):
Рейтинг субъектов РФ по уровню цифровой зрелости (2024 г.). В левой колонке – место и регион, в правой – интегральный процент выполнения цифровых KPI. Зеленым отмечены изменения позиций (например, +4 означает рост в рейтинге по сравнению с прошлым годом) 📊.
Как видно из списка, безусловными лидерами цифровой трансформации стали регионы с сильной экономикой и административным ресурсом: Белгородская область (#1, ~94%), Республика Татарстан (#2, ~91%), а также сырьевые автономные округа – Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийский (около 90%, поделили 3–4 места)【50†look 0 0】. В топ-10 входят также промышленные гиганты – Челябинская, Свердловская области, столичный пояс (Московская область), научно-образовательный центр Новосибирская область, аграрно-промышленный Оренбург, островной регион Сахалин . Эти субъекты РФ характеризуются сочетанием развитой инфраструктуры, высококвалифицированного населения и внимания властей к цифровым проектам. Многие из них (Белгород, Татарстан и др.) несколько лет подряд внедряли пилотные технологии – от МФЦ до «умных городов» – что отразилось на финальном результате.
Средний уровень цифровой зрелости (около 75–80%) показывают большинство регионов. Например, в рейтинге около середины находятся Курская, Кемеровская, Ярославская области (77–76%) и ряд республик – Башкортостан, Чувашия, Кабардино-Балкария – с индексом порядка 74–75%【50†look 488 0】. Это означает, что базовые компоненты (интернет, госуслуги, электронные системы) там внедрены, но есть недоработки или отставание в отдельных сферах. Где-то может быть слабее цифровое здравоохранение, где-то отстают по кибербезопасности или импортозамещению ПО – все такие метрики влияют на общий балл . Положительно, что динамика в середняках зачастую высокая: упомянутые Кемеровская и Ярославская области за год поднялись в рейтинге на 13–21 пункт, стремясь догнать лидеров .
Аутсайдеры цифровизации. В нижней части рейтинга (примерно 60–70% выполнения) традиционно оказываются экономически слабые и отдаленные регионы. По косвенным данным к таковым можно отнести ряд регионов Северного Кавказа, Юга Сибири и Дальнего Востока. Например, ранее в подобных индексах низкие места занимали Республика Тыва, Забайкальский край, Еврейская АО, ряд областей Центрального Черноземья. В рассматриваемом рейтинге Минцифры на последних позициях были отмечены Самарская, Вологодская области (~70%)【50†look 488 0】, а также, вероятно, Томская область и Ненецкий АО (данные вне фрагмента таблицы). Отставание этих регионов может объясняться разными причинами: слабая материальная база, нехватка ИТ-кадров, распыленность населения (что затрудняет окупаемость проектов). Тем не менее, даже отстающие субъекты уже достигли определенного уровня – 60–70% – то есть основные элементы цифровой экосистемы у них присутствуют. Задача – нарастить качество и глубину использования.

Анализ инфраструктурных и социальных показателей позволяет определить, где запуск цифровых маркетинговых кампаний будет наиболее эффективным, а где могут возникнуть трудности.
Наиболее готовые регионы. К ним относятся прежде всего мегаполисы и технологически продвинутые области. Москва и Санкт-Петербург – безусловные лидеры: практически все население там онлайн, высокий уровень доходов и образования обеспечивает отличную откликаемость на цифровой маркетинг. Любые новейшие форматы – таргетированная реклама, influencer-маркетинг, омниканальные кампании – находят в столицах благодарную аудиторию. Помимо них, регионы-флагманы цифровизации (Белгородская, Московская обл., Татарстан, Свердловская, Новосибирская и др.) также очень перспективны для диджитал-инициатив. У них хорошо развита логистика для e-commerce, население привыкло решать многое через смартфон, доля онлайн-покупателей и платежей высока. Например, Татарстан входит в топ-5 по цифровой зрелости (97,5%) , там внедрена масса электронных сервисов – жители уже привыкли к цифровому взаимодействию с бизнесом и государством. Белгородская область, помимо лидерства в госуправлении, показывает и высокую активность населения (всего ~17% жителей не пользуются интернетом, что лучше средней ситуации【34†look 0 0】). В таких регионах риски для маркетологов минимальны: можно охватить широкую аудиторию онлайн, люди доверяют цифровым каналам, готовы пробовать новые сервисы. Маркетплейсы фиксируют наибольший оборот именно в этих субъектах – например, на Москву приходится 17% всех онлайн-покупок страны, на область – 8%, на Петербург – 6% .
Регионы с рисками и барьерами. К сложным с точки зрения цифрового маркетинга можно отнести отдаленные и социально уязвимые территории. В сельских районах Юга Сибири, части Дальнего Востока еще не у всех налажен быстрый интернет – рекламные видео высокой четкости или интерактивные сервисы могут банально не загрузиться. Например, в ряде сел Якутии или Камчатки связь все еще точечная, хоть прогресс и идет. Северный Кавказ – особый случай: там молодое население, но определенные культурные особенности. Большая часть аудитории сидит в телефонах, однако доверие к онлайн-оплатам, доставке товаров по предоплате ниже среднего. Мы видели, что в Ингушетии и Марий Эл менее половины жителей вовлечены в e-commerce . В таких регионах цифровой маркетинг может сталкиваться с недоверием и низкой конверсией – привлечь внимание молодежи в соцсетях легко, а вот довести до онлайн-покупки сложнее. Возрастные регионы (пожилые центральные области) – другой тип риска. Там значительная часть целевой аудитории офлайн: например, в Орловской области около 22% жителей вообще не пользуются интернетом . Это не значит, что цифровой маркетинг там невозможен, но охват будет ограничен и придется дополнять его традиционными каналами. К тому же, даже подключенные пенсионеры могут не реагировать на digital-рекламу из-за привычек.
Отдельно о город/село внутри регионов. Практически в любом субъекте РФ городская аудитория более готова к цифровому взаимодействию, чем сельская. Поэтому федеральные маркетинговые инициативы (например, продвижение нового онлайн-сервиса) сначала лучше приживутся в городах. В сельской местности нужно учитывать специфические барьеры: люди могут не видеть ценности нового сервиса (“зачем мне приложение, если я и так хожу в магазин”), либо сталкиваться с отсутствием локальной инфраструктуры для поддержки (некуда доставлять товар, негде отремонтировать гаджет и т.п.). Маркетинговые стратегии в менее зрелых регионах должны включать образовательный элемент: объяснять простым языком преимущества, гарантировать безопасность транзакций, возможно, привлекать авторитетных офлайн-лидеров мнений (врачей, учителей) для рекомендаций. Также эффективно работает комбинация онлайн и офлайн: например, реклама в соцсетях плюс консультации в МФЦ/банке, где клиенту помогут совершить цифровое действие впервые.
В заключение, цифровая зрелость регионов России неравномерна, но положительная динамика есть повсеместно. Инфраструктурные проблемы постепенно решаются – даже дальние деревни получают интернет, мобильная связь покрыла почти всю страну. Социальные различия – возраст, образование, привычки – сглаживаются с приходом нового поколения пользователей. Уже сейчас большинство россиян готовы воспринимать цифровой маркетинг, особенно через мобильные устройства. Регионы-лидеры предоставляют практически идеальные условия для запуска любых цифровых инициатив. В регионах-аутсайдерах еще остаются ниши, где нужна “ручная” работа – обучение, развитие доверия, локализация контента под особенности аудитории. Грамотный анализ цифрового профиля каждого региона позволит адаптировать маркетинговую стратегию и добиться успеха даже там, где изначально цифровая среда менее развита. Главное – учитывать рассмотренные инфраструктурные и социальные факторы при планировании кампаний, тогда цифровой мост между разными уголками России будет успешно выстроен.
Источник данных: Росстат, Минцифры РФ, расчеты НИУ ВШЭ , аналитические отчеты DataReportal и др.